Изменения в Федеральный закон «О некоммерческих организациях» и статье 2 закона «О государственной службе российского казачества», принятые Госдумой РФ 20 мая 2009 года, — это уже второй законодательный акт о казаках, подписанный новым президентом РФ. Напомним, что первый такой закон «О внесении изменений...» был принят в конце ноября прошлого года.

Оба они отсылают непосредственно к тексту закона «О государственной службе российского казачества», принятого в 2005 году, и носят корректировочный характер, описанные в них изменения ни на что существенно не влияют.

Интересно, что этот закон, как непосредственно после его принятия, так и в последующий период, неоднократно выносился в качестве темы для дискуссионных площадок в Интернете, а также сопровождался комментариями различных должностных лиц, включая генерала Геннадия Трошева, который в одном из интервью называл его «мечтой всей своей жизни». Несмотря на это, он так и не вызвал какого-либо резонанса или оживленных споров. Тем не менее можно сказать, что этот документ заслуживает пристального внимания, так как именно в его тексте есть ответы на многие вопросы, которые возникают у казаков.

Статья 2 данного закона (преамбула) раскрывает основные понятия, используемые в Федеральном законе «О государственной службе российского казачества»: «Российское казачество — граждане Российской Федерации, являющиеся членами казачьих обществ» (п.1), и далее.. в пункте 3: «Казачье общество — добровольное объединение граждан Российской Федерации в форме некоммерческой организации, образованное в соответствии с федеральным законодательством, внесенное в государственный реестр казачьих обществ в Российской Федерации и члены которого в установленном порядке приняли на себя обязательства по несению государственной или иной службы».

Из этого ясно, что в »российское казачество» можно записаться, что в «российское казачество» может вступить любой гражданин РФ (по паспорту), вне зависимости от этнической принадлежности.

Однако если гражданин РФ относит себя к казакам как к уникальной национальной или этно-культурной общности, но при этом он, по тем или иным причинам, не является членом «казачьего общества», то он не может соотносить себя с «российским казачеством». И именно здесь есть серьезное противоречие, которое показывает законотворческую компетенцию его создателей.

Закон не только вносит дополнительную конфликтность между «реестровыми» и «не реестровыми» казаками, он позволяет уже не родственно перечислять, а антагонистически прочитывать такие понятия, как «российское», с одной стороны, и «донское», «кубанское», «терское» или «уральское» — с другой, так как закон определяет существование только «российского казачества» и он действует на всей территории РФ.

Конечно, против закона, как говорится, «не попрешь». Но в чисто нравственном отношении можно сказать, что такого изощренного поругания и издевательства казачий народ не испытывал со времени нашествия большевистских орд. Хотя, может быть, это такая игра, правила которой не поддаются здравой человеческой логике.

Поэтому в дальнейшем есть смысл рассматривать взаимодействие закона не с казаками, а гражданами Российской Федерации в целом.

После разъяснения правовых основ и основных принципов несения службы российским казачеством следует описание самой этой службы (ст.5). Она включает и военную службу в Вооруженных силах РФ, внутренних войсках МВД РФ, погранвойсках, и военно-патриотическое воспитание призывников, участие в ликвидации чрезвычайных ситуаций и последствий стихийных бедствий, а также участие в охране общественного порядка и борьбу с терроризмом.

В статье 8 сказано, что «финансирование государственной службы российского казачества осуществляется за счет средств федерального бюджета, бюджетов субъектов Российской Федерации и бюджетов муниципальных образований». То есть платят какие-то деньги. Поэтому, теоретически, подобный вид деятельности может быть интересен тем, кто, например, лишился работы либо остро нуждается в дополнительном «приработке». Хотя непонятно, если речь идет о воинской службе, то о какой конкретно — по контракту или по призыву?

В любом случае подобная разновидность государственной службы может быть привлекательна для самых широких слоев городского и сельского маргиналитета (со всеми вытекающими последствиями). Видимо, речь идет, по большому счету, просто о работе, о некой новой разновидности занятости для населения. И если не обращать внимание на «казачью обертку», то вышеупомянутые «казачьи общества» можно рассматривать просто как рекрутинговые агентства или вербовочные центры, имеющие статус некоммерческих организаций.

Но разве обычным гражданам РФ закрыта дорога для службы по контракту или для работы в муниципальных дружинах (такие есть в городах России и без всякой связи с «казачьими организациями»)? Вряд ли. Тогда получается, что есть какое-то тайное отличие между просто гражданином РФ и гражданином РФ, вступившим в «казачье общество». При условии, что и первый, и второй будут заниматься одним и тем же делом. Наверное, второй получит «бонус» в виде причастности к делу разношерстной массы «российского казачества». А что делать, если обычный рядовой гражданин РФ искренне желает достижений на поприще подобной госслужбы, искренне желает заниматься охраной правопорядка в муниципальных дружинах, бороться с терроризмом или ликвидировать последствия природных катаклизмов, но при этом сам факт соприкосновения с «российским казачеством» для него не желателен? Ему куда идти?

Может быть, лучше в наше тяжелое время больше внимания уделять казакам, занятым сельхозпроизводством? В свете той малоприятной картины мира, которую обрисовал президент РФ Дмитрий Медведев во время своего выступления на экономическом форуме в Санкт-Петербурге, это будет более актуально.

Есть такой казачий краеугольный камень российской жизни, который отвергли ее строители (или устроители). И чем больше подобных законов, «реестра» и прочих темных дел, тем больше и тяжелее становится этот камень.

Олег Гапонов
http://www.rosbalt.r.../14/647049.html